Россия объявила о выходе из Европейской конвенции по предупреждению пыток. Жестокие пытки стали нормой в полиции, СИЗО, колониях и ФСБ – но также и в армии, на войне в Украине. Там систематическим пыткам подвергаются украинские военнопленные и мирные жители оккупированных территорий. Какую роль играют пытки в системе репрессий, и есть ли предел террору силовиков? Обсуждаем с правозащитницей Евгенией Чириковой, врачом-травматологом Андреем Волной и правозащитницей Ольгой Романовой
Сергей Медведев: В последние три с половиной года всё больше информации о том, как пытают пленных украинцев, и военнопленных, и мирных жителей, на оккупированных территориях. 25 августа 2025 года премьер России Михаил Мишустин предложил денонсировать Европейскую конвенцию по предупреждению пыток.
Обратимся к Евгении Чириковой. Серия фильмов, которые вы выпускаете, выкладываете в YouTube под названием "Узники", отражает тему, которая фоново присутствует в информационном поле, но это чудовищный масштаб проблемы.
Евгения Чирикова: Мы занимаемся освещением ситуации с украинскими военнопленными и гражданскими украинскими узниками в российских концлагерях. Но есть ещё очень важная тема: террор на оккупированных территориях Украины. Наша задача донести до общества, не только до российского, но прежде всего до мирового, тот кошмар, который творит Российская Федерация на оккупированных территориях.
Россия практически мгновенно построила систему фильтрационных лагерей
Сейчас поднимаются разговоры о том, что можно просто отдать оккупированные территории России, как будто речь идет о бросовых, никчемных землях. А на этих землях живут люди. С момента оккупации российские силовики, вообще любые российские военные, могут похитить: гражданского украинца, просто потому, что это украинец. Не потому, что он как-то сопротивляется, или потому, что он невероятный активист. Просто потому, что человек заговорил на украинском языке, и это не понравилось, или лицо его не понравилось. Этого достаточно, чтобы человека похитить и потом его пытать. Когда мы начали заниматься этой темой, это было практически сразу после агрессивного вторжения России в Украину, то были поражены тем, что Российская Федерация практически мгновенно построила систему фильтрационных лагерей. Когда я об этом узнала, это был февраль и начало марта 2022 года, то сначала даже не поняла, о чём идет речь.
Это систематический террор. Когда оккупанты зашли на украинскую землю, у них были списки тех, кого они будут пытать, кого будут отправлять в концлагеря.
Второе: они развернули системы фильтрационных лагерей, которые сразу стали работать по отправке украинцев в концлагеря. То есть была методичка, кого и как опрашиваем, досматриваем, и что является основанием для того, чтобы отправить пытать. Это фильтрационные лагеря именно на оккупированных территориях, целая разветвленная система. Такой фильтрацией являются и ФСБ-шники, которые находятся на любом пункте выезда из России. Если украинец каким-то чудом прошел эту первую трассу и пытается пробраться в Эстонию, в Латвию, в Финляндию, то мы фиксировали случаи, когда такие люди были остановлены ФСБ на пограничных пунктах и отправлены в концлагеря. "Концлагеря" – это не фигура речи. Это реальная система террора. Наш второй фильм, премьера которого состоялась 1 июля в Европейском парламенте, называется "Узники. Система террора". Он произвел большое впечатление на европейских депутатов, они 9 июля приняли резолюцию с осуждением системы террора. Наша задача была показать системность террористических действий против мирного населения Украины: что было решение о том, что с похищенными гражданскими украинцами будут обращаться жесточайшим образом, пытать. Эти пытки систематизированы. Люди, которые принимали решение об организации этой системы террора, изначально закладывались на то, что будут бесчеловечные условия содержания.
Это реальная система террора
Есть "знаменитые" подвалы, Донецк и Луганск. Это продолжается с 2014 года, попробовали, как это организовать. И эти пыточные подвалы вписались в систему террора. Сейчас гражданские украинцы, которых похитили на оккупированных территориях, отправляются как в пыточные подвалы, так и на территорию России, где их судьба тоже очень печальна. Мы видим, как выглядят люди после российского плена. А в основном меняют военнопленных. Военных меняют на военных.
Что такое российский плен, российская система террора? Это место, где людей сознательно инвалидизируют. Мы стали разбираться, как это устроено, можно посмотреть наш фильм "Система террора", он в открытом доступе. Мы показываем именно системность террора, который выстраивает российское государство. Это настоящее преступление: на сегодняшний день эти действия российских властей нарушают не только все международные конвенции, но и российское законодательство. Даже по российским законам так нельзя обращаться ни с гражданскими, ни с военнопленными.
Сергей Медведев: О каком количестве жертв этой системы идет речь?
Евгения Чирикова: О семи тысячах гражданских украинских узников. Причем эта цифра довольно заниженная, как нас предупреждали. Когда мы выпускали в Европарламенте наш фильм, по данным Координационного штаба Украины, она выросла до 15 тысяч гражданских украинских, именно с оккупированных территорий. Точного числа похищенных украинцев не знает никто.
Сергей Медведев: Врач-травматолог, ортопед Андрей Волна. Вам, как человеку, работающему уже не первый год в Киеве, в больницах, сталкивающимся прежде всего с бойцами ВСУ, доводилось иметь дело с жертвами российских пыток?
Андрей Волна: Мне доводилось иметь дело с теми, кто находился в российском плену. Тех, кто побывал в плену, не отправляют снова на фронт. Украина разделяет раненых бойцов, тех, кто был в плену и тех, кто не был, эти потоки не смешиваются. Тем не менее, мне доводилось и оперировать этих людей, и лечить их. Ситуации разные. Что касается откровенного издевательства, нарушений правил врачебной этики, был громкий случай, который обошел социальные сети. Российские волонтеры в Донецке прооперировали пленного украинца и написали ему на теле коагулятором "Слава России". Парень живой, операцию по поводу внутрибрюшинного разрыва мочевого пузыря ему провели нормально. Я не раскрываю врачебных тайн, это публичная история. Он выжил, вернулся, пришел из плена. Но эта надпись показывает садистский характер ментального отклонения от нормы оперировавшего хирурга. Профессионально, очевидно, с точки зрения манипуляции, ему было приятно выполнить всё, как положено. Но после этого он использовал человеческое тело для глумления.
Я уверен, что этого хирурга найдут
Доктор Александр Туркевич с начала полномасштабной войны стал много времени проводить в Украине, профессор одного из университетов в Италии. Он занимается проектом "Неопалимi", то есть несгоревшие, неопалённые. Лечит рубцы после минно-взрывных ранений, ожогов, их выводит. Он работает на стыке дерматологии и хирургии, это современная медицина. Александр занялся этим парнем, прошло около двух месяцев, и есть первые результаты: надпись не так видна, есть уверенность в том, что это будет вылечено. Это издевательство и глумление. Это вне рамок не просто врачебной, но обычной человеческой этики. Мы привыкли, что врачебная этика – какой-то высокий, особенный стандарт. Я уверен, что этого хирурга найдут: и больница известна, и дата операции, и его имя.
Сергей Медведев: Доводится узнавать о чудовищных случаях. Социальные сети обошла история о бойце Нацгвардии, который пять дней с перерезанным горлом полз до расположения украинских войск. И он рассказал, что делали с другими пленными.
Андрей Волна: Из пациентов, к которым я имел отношение, был один подобный случай.
Минно-взрывное ранение у молодого человека, ему чуть за 30, открытый перелом верхней трети бедра, тяжелейшая травма. Те же пять дней он пролежал в какой-то яме. Потом его достали, переложили в клетку, стали давать воду, и говорили, что "ты все равно сдохнешь". Но он очень здоровый, многое зависит от биологического возраста, от физических кондиций до ранения. Он выжил, попал в госпиталь в Донецке. Там ему наложили аппарат внешней фиксации, что было правильно, но этот аппарат должен был стоять неделю, две, три, потом нужно было лечить перелом другими способами. Этого сделано не было, и почти год человек провел в этом аппарате. Его потом перевели в Крым, и он попал в программу обмена. И мы с коллегами в госпитале пограничников исправили эту ситуацию. Для меня, для врача, важно, что делается в медицинских учреждениях (надеюсь, что для будущих судов это имеет значение). В этом случае сделали правильный шаг, но только первый шаг, а дальнейшие шаги не выполнялись. И то, что этот человек остался жив, наверное, заслуга его физических кондиций, статуса, генетических особенностей.
Сергей Медведев: Эпидемия насилия, жестокости, издевательств над украинскими военнопленными, расстрелы, издевательства над пленными перед расстрелами, – это аберрация? Или мы имеем дело с долгосрочной патологией?
Андрей Волна: Расчеловечивание происходит не только в отношении украинцев. Известно по рассказам военных, их родственников, как на фронте россияне относятся друг к другу, как командиры отправляют на "мясные штурмы" солдат, мобилизованных, существуют "ямы".
Там существуют тюремные порядки
Термин "задвухсотить", то есть убить, расстрелять, отправить на верную смерть, устоялся в российских войсках. "Обнулить" ещё. И с какой стати тогда эти люди, которые ходят под угрозой смерти и считают, что так и положено, будут нормально относиться к противнику? А противник в тебя стреляет. Чтобы соблюдать гуманитарные нормы, сформулированные в Женевской конвенции, командиры нормальных армий, в том числе украинской, проводят большую работу. Трудно доказать солдату, что не надо стрелять в того, который только что убил твоего друга, а потом сдался в плен. И не надо забывать, что значительная часть российских военных – это заключенные, которые не прошли исправление в русских тюрьмах, а некоторые прямо из зала суда были отправлены. То есть там существуют тюремные порядки.
Россия выходит из Европейской конвенции по предупреждению пыток. Что это изменит?
Ольга Романова, глава фонда "Русь сидящая": Оставалась надежда. Мы помним, как Россия выходила из Совета Европы: произошел почти одновременный выход России и исключение России из Совета Европы. Какой глагол здесь лучше применить: Россия вышла из Совета Европы, или Россию исключили из Совета Европы? Но Россия осталась членом Конвенции по предотвращению пыток. Тут довольно странно: Россия с 21 года не реагировала ни на какие письма оттуда. До этого реагировала, даже много чего выполняла. А после 21 года, ещё до войны, перестала. Это с момента отравления, а потом ареста Алексея Навального. Казалось бы, европейцам вместе с исключением России из Совета Европы следовало бы исключить её и из этой конвенции. А получается так, что это Россия сейчас хлопнула дверью.
Вероятно, европейцы надеялись до последнего, что Россия останется в конвенции. И хотя бы не будет препятствовать расследованию пыток против украинцев, и военнопленных, и гражданских.
Конвенция не предотвратила пытки в России. Но она спасла десятки, если не сотни жизней. Конвенция сыграла большую роль в расследовании и в ликвидации на какое-то время тайных тюрем в Чечне. Серьёзную роль сыграла в предотвращении и ликвидации пыток на время на территории самой тюремно-населенной губернии Российской Федерации, Свердловской области, больше всего колоний в России там. Не получилось системно, но люди были спасены. Ну и как получится системное, если пытки и есть система?
Сергей Медведев: Нормализованы ли пытки сейчас на уровне каких-то служебных циркуляров? Раньше они были по факту узаконенным беспределом. Может быть, это уже включено в какие-то секретные циркуляры метода работы с подследственными?
Ольга Романова: Это не секретные циркуляры. Я знаю распоряжения, которые есть в полиции, например, то, что связано с задержанием и предварительным заключением. Я понимаю больше про ФСИН. Там есть, по крайней мере, два документа. Один – это вообще федеральный закон. И он в свое время был воспринят почему-то, как достижение либеральной общественности. Закон о предотвращении пыток. Ничего подобного. Этот закон узаконил пытки.
Это не секретные циркуляры
Там написано, что даже не к осужденному, а к заключенному, могут применяться меры физического воздействия при отказе подчиняться распоряжениям сотрудников. А распоряжения могут быть разные. Больше всего насилия, при котором погибают люди – это при распоряжении, которое унижает человеческое достоинство. Чаще всего при обысках, при водворении в ШИЗО. Человек должен раздеться и продемонстрировать, что у него ничего не спрятано нигде, ни в каких потайных складках организма. Представьте себе, что вокруг стоит 5-6 вертухаев с включенными камерами. Ты раздетый, должен нагнуться, раздвинуть ягодицы. А они снимают это на камеру. Ты отказываешься подчиняться, к тебе применяют физическую силу. Тебя начинают бить. И сколько человек погибло при этом? Позовите доктора, пусть посмотрит за ширмой – и не будет никаких проблем, не надо бить, люди будут подчиняться. Неподчинение, да. Можно применять физическую силу, применять электрошокер в этих случаях.
Пытать - это распоряжение
Ко всем украинцам применяются жестокие пытки, унижения, это и военнопленные, и похищенные гражданские по разным обвинениям, чаще всего шпионаж или экстремизм, или участие в террористической деятельности. Сначала люди похищают, а потом под них придумывают статью и обвинения. В марте и апреле 2022 года в главных управлениях службы исполнения наказаний (мы знаем про Петербург и Ленинградскую область, Псков, Липецк, Смоленск, центральные части России, Урал и крупные города Сибири, наверняка что-то ещё в Чечне) начальники ГУФСИНов, это обычно генеральская должность, собрали подчинённых и сообщили, что украинцы, которые попадают к ним, не соотносятся даже с законами, которые худо-бедно действуют во ФСИН, и пытать – это распоряжение.
